В итоге, я пришел в себя и вот что понял.
Наверное, мне свойственна брезгливость к книгам, которые, как мне кажется, абсолютно не заслуживают внимания. Есть много вещей, которые я хотел бы прочитать и приходится делать выбор, что взять с полки в этот раз, чтобы не забивать бесполезностью эфирное время. Таким образом, я успешно обхожу вниманием некоторые жанры и все те же полки, полагая, что чуйка и интерес к актуальной теме приведет меня к шедеврищу.
Тут я просто плюнул на правила и пошел ознакомиться с книжной порнушечкой. Окей, в серии важна не только порнушечка (хотя акцент на прелюдии большой), это я благодаря рекомендации так для себя запомнил. В итоге, даже она, эта порнушечка, перестала как-то радовать, просто потому что ну... Никакого разнообразия, что ли. Первый раз было горячо, второй раз тоже ожегово, а потом все затухло. Недолго фраер танцевал.
Удивительным образом безыскусность, предлагаемая автором, не рассматривалась мной с первых страниц. Можно сказать, это было увлекательно следить за отношениями двух Сью, которые, к чести создателю, не пытались трясти своим "Я КОРОЛЬ/КОРОЛЕВА БАЛА И ВЫ ПРЕКРАСНО ЗНАЕТЕ ЧТО ДЕЛАЮТ В ТЮРЯЧКЕ", что даже нравилось.
Книга эта радость для сенсорика. Там очень много о прикосновениях и о запахах. Система такова, что мадам благоухала ночными розами, а ее слезы весенним дождем, он же источал аромат специй, кожи и мужской мужественности, что тоже меня как-то повштыривало.
Но вот что интересно: оба красавцы, казалось бы, мой настрой на визуальность тоже можно было пригладить, однако книжные галлюцинации не привели меня к образам, которые мне действительно бы понравились. Причем, помимо главной пары, это распространяется абсолютно на всех, мне никто не понравился. В какой-то мере это вина автора, потому что, ну мой бог, она совершенно не заморачивается подачей НОВЫХ описаний для своих героев. Я понял, что у него длинные мягкие волосы. Я понял, что он слепец. Я понял, что она фигуристая. Я понял, что у нее черные волосы и она высокая для женщины. Я понял, что у этого героя татуха тут, а у этого длинные волосы. Спасибо. Еще что-нибудь?
Ко второй книге, которую я все же начал, понял, что меня раздражает авторская готовность испоганить подводку. В том смысле, что стоит кому-то одному ошибочно предположить что-то о своем визави, как тут же, страницу-другую спустя, нам предлагают опровержение, так, будто бы сами персонажи, как сценарий, прочитали слова автора, и спешат этому соответствовать. Это очень и очень незатейливый способ раскрыть характеры, словно мне навязывают то, что я знать не хочу.
Мне нравился юморок, иногда это было действительно забавно. Даже обмен шуточками между копом и этим вампирским братством вызывал приятные ассоциации с нуарными детективами или в истинном смысле американскими копами, которые все из себя крутые парни. А потом даже это перестало спасать.
Враги этих персонажей вообще не вызвали никакого интереса. Я спокойно листал отрывки, где им было уделено внимание, поскольку на первых я понял, что это не стоит того.

Потраченного времени не жаль, я бы даже сказал, что книга прочиталась очень быстро и то, что меня восхищало и как-то влекло, было безжалостно задавлено косяками, которые я обычно в литературе не терплю. Это был интересный опыт, но, спасибо, нет.

Это, быть может, будет одной из последних записей в интернетиках на сегодня, потому что когда я ощущаю менямноговость, то следом наступает еще один антиништяк, бла-бла это неинтересно.
Короче, ну вот как, КАК с этим обходиться, если слышишь "я тебя не напрягаю, вообще не напрягаю, это необязательно, не напрягайся", после которого я такой "ооо, заботится... ПРОМАНИПУЛИРОВАНО СОСТОЯНИЕМ ЗДОРОВЬЯ!".
Ну, может, я и не такой плохой, как себе думаю, и объективно говоря есть причины, чтобы я действительно не напрягался, но как уже было осмыслено, если я об этом задумался, значит, имеет место быть.
Как будто значительная часть моих отношений с ... основана на мне умирающем-фикусе, жалобно тянущимся к водичке, а затем, когда нужная суета появилась в пространстве, я-фикус как бы благодарит и весь такой сразу и не при смерти? Потому что выражение идеи мне-не-круто должно быть растворено или в общем интуитивном фоне, и тогда мне нужно дознание до состояния вынуждения, чтоб я признался или вот это все выливающееся в проблему здоровья.
Тьфу ты, блять.

Вообще, забавно опять же об этом всем подумать с такой позиции. Я тут обнылся сам себе, как я заебался и устал (как, почему, где - вопросы сторонние сейчас), не забывая, конечно, кинуть этим признанием в окружающих, а потом двигательный аппарат сказал "на-ка, сука, полежи и отдохни", и я стал лежать и как бы отдыхать.
Только тут как с этими вилками, которые вдруг запретили, а тебе очень надо. Вот и я как бы в запрете, а мне вдруг надо, а я вдруг планы наделал и кое-что напридумал, чтобы было полезно.

Дневник стал резко превращаться в слишком откровенное обиталище всяких этих психологизмов натянутых, но я столько дней провел в режиме сна и затворничества, что сегодня я через край выливаюсь, а уже завтра я почувствую этот самый антиништяк, так что, может быть, возможно, запись пропадет из общего доступа, и я сам с собой поиграю в игру "никто ничего не видел, НО Я-ТО ЗНАЮ".
Тьфу ты, блять.

Одичал.
Затупел.
Поругал.

Молодчик!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Ванька свешивает любопытный нос с верхней полки, заслышав звук разворачиваемой фольги со снедью. Так и есть: бабушка достала припасы и принялась деловито раскладывать их по столу. Сосед как раз деликатно удалился в тамбур, наверное, покурить.
– Вань, кушать иди, – зовет его бабушка, а Ванька уже осторожно шарит босыми ступнями по воздуху, пытаясь найти какую-нибудь опору, чтобы спуститься. Позвать бабушку на помощь не позволяет мальчишеская гордость, вон как высоко забрался, не каждой мелюзге под силу. Хотя, честно сказать, на верхней полке все же страшновато. Ванька уже представлял, как кубарем скатывается сверху и обидно припечатывается носом в стол. Поэтому он предусмотрительно спал у самой стеночки и, почему-то, спиной к проходу.
– Руки бы помыл, – беззлобно ворчит бабушка и вручает ему целый огурец, который Ванька надкусывает с аппетитным хрустом. Сразу же запахло ароматной свежестью. Потом бабушка достала еще хлеба, колбасы и на некоторое время Ванька замолк, основательно поглощая еду. Закончив, он стряхнул крошки с колен на радость вагонным тараканам, и завертелся, засуетился на месте, затем за книжкой рукой наверх полез. Не получилось достать, а вот бабушку полегче будет, вот она, рядом сидит, кульки обратно пакует.
– Ба, а когда мы приедем? – спросил Ванька и придал своему веснушчатому лицу умильное выражение.
– Скоро, родный, скоро, – отвечает бабушка, складывая салфетки обратно в пакет.
– Ба, а скоро – это когда? – не сдается Ванька и дергает бабушку за рукав вязаной кофты.
– Скоро – это скоро, – бабушка тоже не из простых. Но Ванька настойчивый.
– Ну, скоро – это сегодня?
– Нет, Вань, скоро – это завтра.
– Уууу, завтра – это не скоро. Это же еще целую ночь поспать надо!
– Умаешься за день и заснешь. А потом придет тетя тебя будить, так первый среди недовольных будешь, – хитро улыбается бабушка. С Ванькой они действительно не впервой путешествовали, и она уже изучила его повадки.
– Ба, а будет, ну… статуя, – вдруг замялся Ванька и потупил голубоглазый взгляд.
– Ааа, вот ты о чем. Только это не просто статуя, а Родина-мать называется.
– Почему ее так назвали, ба? – спросил Ванька в который раз.
– Потому что когда-то давно люди воевали и им важно было знать, ради чего, Вань. За кого, как не за мать родную и не за Родину? Вот, кстати, когда увидишь ее в окошко, тогда, считай, что уже скоро приедем.
Ванька хотел еще что-то спросить, но бабушка сослала его наверх, иди, мол, почитай лучше, дай кроссворд доразгадывать.
Ночью Ванька изъюлил всю полку, и все ему было охота, чтобы скорее завтра наступило. Заснул он, когда и сам не помнил, а на утро хмурый потащился по холодному коридору занимать очередь в туалет, чтобы умыться и вычиститься.
Минут тридцать спустя, уже одетый и причесанный, Ванька присел поближе к бабушке и стал напряженно вглядываться в окошко. Но ничего, кроме редеющего леса, он там не увидел.
– Ба, а где же Родина-мать-то? – испугался Ванька.
– Когда ж запомнишь, глупенький, что по другую сторону поезда она стоит, – вздохнула она и подтолкнула его к выходу. – Пойдем, вместе посмотрим.
Ванька, едва справившись с дверью купе, тут же вцепился в молочного цвета поручень, встал на батарею и прилип лицом к грязному окошку. Бабушка встала позади и оба они замерли в ожидании той самой статуи.
– Смотри, смотри, стоит! – громко обрадовался Ванька, увидев, наконец, вынырнувшую из-за поворота Мать.
Все так и она стояла, огромная, пугающая, воинственная, с мечом над головой и с распахнутым во всю ширь ртом, призывающим идти за собой. Ванька боялся ее и одновременно благоговел перед ней. Ему казалось, что именно такие чувства занимали всех, кто ее видел. Он испытывал волнительное чувство в груди, которое позднее обозначит гордостью. Иначе быть не могло. Ведь Родина же.
Спустя много-много лет, Иван будет скучать по ней, и в самое утро, наслушавшись русских народных песен, сочинит этот рассказик, напоминающий ему о детстве.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Спонтанным образом пришла вчера идея сделать кое-что зимой. Начали, как говорится, с актуального, закончили грандиозностью. И вот с вчерашнего дня я слегка не могу успокоиться, уже продумал куда что и как, нашел нужный тип перчаток, рассмотрел рисунок, и все так замечательно, что я не до конца понимаю ЗАЧЕМ. Потом просто думаю "когда, как не сейчас?" и все вроде на свои места.
Я будто бы вернулся к своему любимому стилю написания постов а-ля "ничего никто не понимает, кроме меня", поэтому обозначу это всем тем, что речь идет о косплейной шняге. Пришлось закурить, я воодушевлен.
Идея того, что костюм представляет собой что-то абсолютно ненапряжное, заставляет меня думать, что релизу этой задумке быть.
А если даже не на фестиваль, то для себя сделать надо. Хотя бы маску.

Третий шаг - постараться открыть дневник для общего доступа.
Вообще нет смысла воображать, что веселая гурьба чтецов ринется рассматривать одинаково доступные для всех буквы, но что-то я чего-то где-то как-то почему-то да.

О более непринужденных вещах не думается, значит, надо уже к кровати ближе.